Туркменский журналист просит политического убежища

Умид Халлыев, молодой журналист из Туркменистана, бывший корреспондент туркменской службы Радио Свобода и сын нынешнего сотрудника радио Османа Халлыева, уехал из страны вместе со своей семьей и сейчас просит политического убежища. После отчисления его из ашхабадского вуза в 2008 году в отместку за работу отца, Умид постоянно подвергался преследованию со стороны туркменских спецслужб. В 2009 году его не выпустили на учебу в Канаду, и он на протяжении нескольких лет оставался в «черных» списках невыездных лиц.

О том, как работалось независимому журналисту в современном Туркменистане и почему в итоге он решил навсегда покинуть свою страну, Умид рассказал в интервью АНТ.

— После армии я несколько лет подряд подавал документы в Туркменский национальный институт мировых языков, но без денег меня не брали. В те годы вообще без взятки поступить в какой-нибудь вуз Туркменистана было практически невозможно. Удача улыбалась лишь единицам, и эти абитуриенты считали себя счастливчиками, везунчиками.

В 2007 году таким счастливчиком стал и я. После того, как вызубрил от корки до корки Рухнаму [книга первого президента Сапармурата Ниязова, до недавнего времени экзамен на ее знание был обязательным даже для получения водительских прав – прим. АНТ] и всю школьную программу по английскому и туркменскому, я, наконец, стал студентом кафедры арабской филологии.

Учился я хорошо, преподаватели меня ценили и нередко, когда нужно было переводить зарубежным гостям на проходивших в Ашхабаде различных международных конференциях, освобождали от занятий. Но в 2008 году меня отчислили, даже не позволив перейти на второй курс. Формально – за неуспеваемость, но реальной причиной послужило то, что мой отец Осман Халлыев работал на Радио Свобода. Еще когда я учился, ко мне в институт неоднократно приходили люди, представлявшиеся сотрудниками Министерства национальной безопасности (МНБ), и предлагали мне торг: либо я уговариваю отца перестать работать для радио, либо обещали позаботиться о моем отчислении. Что в итоге и произошло.

— Вы говорили об этом предложении своему отцу?

— Да, конечно. Отец хотел было прекратить работу на радио, но коллеги в Праге заверили, что сделают все, чтобы я поехал учиться в США. В итоге отец работу не оставил, меня отчислили из вуза, а помощи от радио никакой не последовало.

— Раз у вас была хорошая успеваемость, пытались ли вы опротестовать свое отчисление?

— Нет, не пытался. Никуда не обращался, потому что знал, что все это будет напрасно. После этого я решил учиться за границей. Сдал TOEFL — тест на знание английского языка, и подал заявку в четыре университета США и Канады. Из Университета Карелтон (Оттава, Канада) пришел ответ, что меня готовы взять и даже предоставить 40-процентную скидку за учебу. Выплатить оставшуюся сумму предложили работой в студенческом городке. Решение было принято, и 16 января 2009 года я должен был вылететь в Турцию, чтобы там оформить канадскую визу, однако на паспортном контроле ашхабадского аэропорта мне сообщили: я невыездной, — и без объяснений причин развернули обратно.

—  И вы обратились в миграционную службу за разъяснениями…

— Да. Я написал и отправил порядка десяти писем, но ответы были идентичными: «Ваше письмо было перенаправлено соответствующим органам, и по их ответам запрет на ваш выезд из страны остается в силе».

Умид прислал нам несколько копий ответов из миграционной службы Туркменистана, они датированы ноябрем 2010 года, январем, февралем и апрелем 2011 года, мартом и апрелем 2012 года.

— На тот момент у меня уже была семья, которую надо было кормить, но меня никуда не принимали на работу, поэтому я согласился на предложение туркменской службы Радио Свобода стать их внештатным корреспондентом, подписав соответствующий контракт. Вот так с января 2012 года я и начал работать для радио. Писал, в основном, на социальные темы, к примеру, о том, что люди не могут купить билеты на поезда, о плохих дорогах, о других проблемах и трудностях жителей Лебапского велаята. Помимо этого, я готовил видеосюжеты и фоторепортажи. В условиях нашей страны это очень рискованно.

— Подвергались ли вы репрессиям или преследованиям со стороны властей Туркменистана из-за своей работы и если да, то каким именно?

— Постоянно. Много раз меня задерживала полиция. Задержаний и угроз было так много, что я даже не могу назвать их точное число. Но один такой случай я запомню на всю жизнь. Это случилось первого сентября 2013 года в Туркменабаде, где я снимал веломарафон. Подобные соревнования проходили по всей стране. Рано утром приехал в город и стал снимать участников марафона на фотокамеру, после чего отправился к Дворцу «Рухыет», где все участники должны были собраться. По дороге я продолжал снимать. Это заметил сотрудник полиции и задержал меня. Я не стал сопротивлялся, а спокойно объяснил, что являюсь журналистом, корреспондентом туркменской службы Радио Свобода и просто выполняю свою работу.  Полицейский тут же стал кому-то звонить и докладывать, что поймал шпиона! Якобы шпион, то есть я, снимал на фотокамеру резиденцию президента, которая находится на улице Битарап Туркменистан.

Через несколько минут приехали двое на «Тойоте», посадили меня в машину и повезли в управление полиции Лебапского велаята. По дороге сообщили, что являются офицерами 6-ого отдела [по борьбе с организованной преступностью и терроризмом – прим. АНТ]. Доставили меня прямо к начальнику этого отдела. Едва я переступил порог его кабинета, как он начал на меня орать, что мы (видимо, имел в виду нас с отцом) надоели ему и скоро нас не будет на свободе. У меня отобрали фотокамеру, но фотографии удалять не стали, потому что там были только снимки с веломарафона, и, на взгляд сотрудников полиции, ничего плохого в них не было. Полицейские передавали друг другу камеру, и все говорили, что снимки отличные, даже красивые.

После этого в одном из кабинетов начался допрос: с какого времени работаю на радио, почему работаю, сколько мне платят, — а также советовали вместо журналистики заняться коммерцией. В конце концов, допрос перешел в хвалебные речи, целью которых, очевидно, было убедить меня, что в Туркменистане хорошо и спокойно, главное, нет войны, и так далее. Спустя несколько часов психологического прессинга меня отпустили, сообщив, что делают мне последнее предупреждение. В другой раз просто посадят за шпионаж. После этого эмоционального давления я несколько дней приходил в себя…

Были со стороны спецслужб и попытки меня «перекупить». В апреле 2012 года ко мне домой пришли двое мужчин, представившись сотрудниками 6-ого отдела МВД, и предложили помощь в поиске «хорошей работы». Работать на Радио Свободы — это предательство Родины, сказали они мне.

Были также гонцы и из министерства нацбезопасности, которые тоже обещали содействия в поиске «хорошей работы». Но я отвечал отказом и старался не вступать в разговор с представителями спецслужб, ибо знал, что общение с ними ни к чему хорошему не приведет. Я знаю примеры, когда люди, загнанные в угол невозможностью получить за свои убеждения или общественную деятельность в стране работу, покупались на предложения сотрудников спецслужб и впоследствии были полностью от них зависимы, теряя себя, предавая свои убеждения.

Но, в основном, мне угрожали по телефону. В любое время суток мне могли позвонить и сказать, что рано или поздно со мной расправятся. Мне напоминали,  что хоть я и работаю на зарубежную радиостанцию, все равно остаюсь гражданином Туркменистана, и ко мне применим уголовный закон этой страны, так что я должен помнить, что если будет приказ «сверху», то всегда найдется причина меня надолго посадить.

— Как и когда вы в итоге смогли выехать из страны?

— В декабре 2012 года я получил официальное приглашение от Радио Свобода принять участие в журналистском тренинге в Праге. И поскольку все мои телефоны стояли на прослушке, а выход в интернет круглосуточно контролировался, в МНБ узнали о приглашении и сами позвонили моему отцу, мол, пусть едет, проблем на границе не будет. Так оно и получилось. В тот раз я впервые в жизни поехал за границу и был очень счастлив. Мне было 30 лет.

В Праге я провел три месяца. Вернувшись, никто меня месяца два не беспокоил. Но потом, по мере выходов моих новых материалов на Радио Свобода и остроте затрагиваемых проблем, телефонные звонки и угрозы возобновились. После того, как я снял и отправил на радио видео детей, собирающих хлопок, позвонили из МНБ и потребовали ничего подобного больше не снимать.

— Пытались ли вы выехать за границу по личным или служебным делам после возвращения из Праги? Были ли еще случаи отказа в выезде?

— Да, в декабре 2013-го я съездил в Стамбул на месяц. Планировал сделать серию материалов об условиях жизни и труда нелегальных трудовых мигрантов из Туркменистана, заодно поближе познакомиться с городом. Отказа в выезде не было, но на паспортном контроле меня продержали около двух часов. Сотрудник миграционной службы с широко раскрытыми глазами, в которых читались удивление и ужас вперемешку, изучал мои данные на компьютерном мониторе. И при этом много раз куда-то звонил, что-то спрашивал, уточнял. В итоге я попал в самолет буквально за несколько минут до вылета.

В конце апреля 2014 года мне с семьей нужно было срочно выехать из Туркменистана. Дело в том, что у моего старшего сына Абдуллы врожденный порок сердца сложной формы, «тетрада Фалло» с несколькими аномалиями. Ребенку нужна была экстренная операция. Первым делом мы обратились в кардиологический центр в Ашхабаде, но там лишь развели руками: такие сложные операции они не делают.

Нашли нужную клинику и врачей в Индии, и 26 апреля мы вылетели в Дели. В этот раз вновь сотрудники миграционной службы попросили нас с женой подождать в стороне, а сами несколько раз уносили и приносили наши документы, что-то сверяли, кому-то звонили. Сложно описать, что мы чувствовали с супругой в эти минуты, ведь от того, выпустят нас или нет, зависела жизнь нашего малыша…

— Как прошла операция?

Успешно; сын постепенно восстанавливался, но спустя несколько месяцев у него произошло резкое падение пульса. Нужно было срочно снова лететь в Дели. Я очень нервничал, боялся, что на этот раз нас точно не выпустят, ведь на лечение в другую страну у нас не пускают, а тут тем более «шпион». Но, несмотря на очередное долгое ожидание в аэропорту, нам все же разрешили пройти в самолет. Все это стоило семье больших нервов, я боялся, что мы не довезем ребенка живым до клиники… В Дели сыну имплантировали электрокардиостимулятор.

— Где и как вы в данный момент живете?

— Уже находясь в Индии, решили, что возвращаться на Родину нельзя. Слишком большой риск для меня и моей семьи, мы не можем каждый раз ставить под угрозу жизнь больного ребенка. Нет гарантии того, что в очередной раз меня не задержат на паспортном контроле и не выпустят, как неоднократно делали все те годы и как в 2008 году не выпускали моего отца на семинар по журналистике в Бишкек…

14 ноября мы вылетели из Дели в Душанбе, там оформили кыргызскую визу и ночью 30 ноября прилетели в столицу Кыргызстана. На следующий день мы отнесли заявление в Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) о предоставлении нам убежища, где нам сообщили, что мы также должны подать на статус беженца в Министерство труда, миграции и молодежи Кыргызской Республики. Ответа пока ниоткуда нет. Живем здесь уже четыре месяца.

— Каково нынешнее состояние здоровья вашего сына?

— Пока нормальное. Лечащие врачи нам сказали, что кардиостимулятор нужно проверять один раз в три месяца, но не реже, чем раз в полугодие. В Бишкеке я обратился в общественную организацию «Каунтерпарт-Шериктеш», бесплатно оказывающую медицинские услуги беженцам. Врач-кардиолог этой организации сказал, что в Кыргызстане нет ни государственных, ни частных медицинских учреждений, способных проверять работу кардиостимулятора, поэтому он посоветовал немедленно обратиться в УВКБ ООН с просьбой ускорить получение статуса беженца. Мы так и сделали, но получили ответ, что статуса еще нет. По правилам, если страна нынешнего пребывания не может оказать необходимые медицинские услуги, то беженцев могут направить в третью страну.

— Обращались ли вы куда-нибудь за помощью в вашей нынешней ситуации?

— Да, я обращался во многие организации, в том числе в Human Rights Watch, Freedom House, Международную амнистию, Репортеры без Границ, Комитет по защите журналистов, Норвежский Хельсинский Комитет, Rory Peck Trust [неправительственная организация, оказывающая поддержку журналистам и их семьям в кризисных ситуациях – прим. АНТ] и в некоторые другие. Мне ответили только Репортеры без Границ и из Rory Peck Trust: первые пытаются как-то помочь, но прогресса пока нет, а вторые обещали помочь финансово, но после заполнения мною соответствующей анкеты, сообщений от них больше не было. Будем надеяться на лучшее.

— Сейчас, находясь за пределами страны, поступают ли в ваш адрес угрозы со стороны спецслужб Туркменистана? Оказывается ли давление на членов вашей семьи, чтобы вы вернулись?

— Пока я находился за пределами своей страны, в  мой адрес никаких угроз не поступало. Про давление на членов семьи, которые остались в Туркменистане, сказать ничего не могу.  По телефону они сразу пресекают разговоры на подобные темы. Говорят, что все у них нормально. Вполне возможно, что просто мне так говорят.

— Где бы вы хотели жить, в какой стране?

— В стране, где ценятся права и свободы граждан.

— Получив убежище, чем бы вы хотели заниматься?

— Несмотря на свой возраст, я бы сначала хотел получить высшее образование. Я очень люблю журналистику и хотел бы заниматься ею и дальше, трудиться на благо той страны, которая бы нас приняла.

От редакции: Мы выслали это интервью на английском языке своим контактам в правительствах ряда стран, а также представителям международных организаций. Мы надеемся, что Умиду и его семье будет оказана всемерная помощь и поддержка.

——

Перевод выписки из Приказа об отчислении Умида Халлыева из института:

«Туркменский национальный институт мировых языков им. Довлетмамеда Азади

ВЫПИСКА ИЗ ПРИКАЗА

28 июня 2008 года, г. Ашхабад, №46

В соответствии с Положением «О годовых экзаменах и зачетах в высших школах Туркменистана», утвержденного приказом №231 от 27 декабря 1996 года, Положением «О промежуточных итогах успеваемости студентов высших школ Туркменистана», утвержденного приказом Министерства образования Туркменистана за номером 94 от 1 мая 2003 года, а также в соответствии с Положением «Об отчислении и восстановлении студентов высших школ Туркменистана и предоставлении им обоснованного (академического) отпуска», утвержденного заместителем председателя Кабинета Министров Туркменистана за номером Б/20 от 22 декабря 2003 года, отчислить студента первого курса факультета восточных языков и литературы Халлыева Умида (912-я группа, специальность «Арабский язык») за невыполнение в полном объеме учебной программы за 2007-2008 годы.

Основание:

Рапорт руководителя группы №912, ходатайство декана факультета восточных языков и литературы; согласие проректора по учебной части, заведующего учебным отделом.

Ректор А.П. Гурбанниязова

«Выписка верна» [печать, подпись]»