«Альтернативные новости Туркменистана» (АНТ) продолжают публикацию материалов о жизни страны «эпохи могущества» и его «счастливого» населения. Все предыдущие репортажи из одной из самых закрытых стран мира сопровождались многочисленными снимками на тему реального, а не придуманного «счастья». Наши материалы вызывают бурную реакцию у региональных и международных СМИ, что не может не раздражать власти Туркменистана (об этом в послесловии). Сегодня корреспондент АНТ Селим Хакнепесов продолжает тему и рассказывает о жизни жителей восточной области страны – Лебапа.
***
Туркменабадская толкучка, стихийный блошиный рынок в самом центре города, появился близ центрального Зеленого базара в начале девяностых годов, когда из страны стали массово уезжать русские и представители других нетитульных наций. Тогда десятки жителей восточного региона страны облюбовали это место, чтобы избавиться от ненужных вещей и заработать немного денег перед переездом в Россию, Казахстан и другие страны. Позднее, когда отток населения несколько спал, толкучку облюбовали оптовики, занимавшиеся продажей продуктов питания.
Оптовые коммерсанты сидят тут и сегодня, однако их в последнее время все больше оттесняют «первопроходцы» стихийного рынка – люди, продающие подержанные вещи. Всё возвращается на круги своя, в девяностые, но с двумя важными оговорками: сегодня бывшими в употреблении вещами торгуют не русские, как тогда, а местные – туркмены и этнические узбеки, живущие в этих местах на протяжении веков. И распродают они свои вещи не потому, что собираются куда-то переезжать, а потому, что жить в «эпоху могущества и счастья» становится не на что.
Коренной туркменабадец – 60-летний Рустам, стелет на землю полиэтиленовый пакет, укрепляя его с четырех сторон массивными булыжниками, чтобы холодный ноябрьский ветер не сдул. Поверх аккуратно раскладывает свой товар: выцветшие от длительной носки женские кофточки и платья, застиранные мужские водолазки, верх от спортивного костюма с масляными пятнами в нескольких местах (штаны, говорит, износились полностью). Перед своим незамысловатым «прилавком» Рустам расставляет мужские туфли, ботинки, полусапожки. Некоторая обувь не имеет ни шнурков, ни стелек, подошва пары туфлей треснута в двух местах. Все вещи принадлежали членам его семьи. Но подростковая одежда уже всем детям стала мала, поясняет мужчина, а отдавать ее родственникам в колхоз не хочется, ведь отдать придется за просто так, уж лучше попытаться продать, хоть за недорого. Купят ли?
«Конечно купят, это же немецкий “Саламандр”! – И показывает на сапоги без стелек. Действительно, на подошве еще можно различить отдельные буквы известного бренда. – В конце 80-х годов удачно прикупил их у знакомого в одном из магазинов тогдашнего горпромторга [городского отдела торговли промышленными товарами]. Сам лет десять носил, потом старший сын себе забрал, пока малы не стали. Младший до них еще не дорос, а то оставил бы ему, но деньги нужны позарез. Вставить новые стельки да начистить кремом, и всё – можно смело идти на свадьбу! Прошу 20 манатов [чуть больше $1], но могу немного и уступить. Возьмешь?»
Покупать обувь не входит в мои планы, но я, сославшись на наступившие холода, решаю поторговаться за поношенные туркменские чешки (следки), а заодно разговорить своего собеседника.
«Большинство продавцов тут – городские, а покупатели – в основном, приезжие из районов, — говорит Рустам. – Сегодня тяжело всем, жизнь дорожает. Сельчане не могут позволить себе новую одежду, поэтому сейчас, перед зимой, едут к нам за куртками и теплыми вещами. Большинство из предлагаемого товара – ношеная не один год одежда, но жителей колхозов это не смущает. У нас принято донашивать вещи за старшими в семье, но чтобы покупать одежду б/у на базаре – такого еще пару лет назад не было».
Я решил прогуляться по блошиному рынку. Чего тут только нет! Старые, кнопочные, мобильные телефоны, батарейки и зарядные устройства к ним, ржавая рама от велосипеда «Урал», различные банки-склянки, тарелки, алюминиевые и деревянные ложки со сколами и выцветшими от времени узорами, китайские ведра и ковшики с «новой» ручкой из медной проволоки, потрепанный коричневый чемодан – с подобным еще мой дед в годы своей молодости ездил в командировку в Москву… Из всего этого барахла я бы, пожалуй, купил только большой казан из литого толстостенного алюминия, но и он оказался с выгоревшим дном. Всему остальному давно место на свалке, а не на базаре, но покупатели, а их тут немало, видимо, так не считают.
Вот женщина средних лет прикладывает к себе туркменское платье и пытается критично на себя в нем посмотреть. Цена в 5 манатов [около 25 американских центов] ее устраивает, но, видимо, сомневается в размере. Оставив платье, она осматривает другую одежду. Вот молодой парень отсчитывает 8 манатов за старый пиджак с потертыми лацканами. Он выторговал два маната и тут же надевает его под свою куртку, которая явно на пару размеров больше, чем нужно, и уходит. Вот еще одна молодая женщина обувает полусапожки с искусственным мехом за 10 манатов, заменив ими свои летние шлепанцы с брошью, обутые прямо на вязаные чешки. Её шлепки летят в пакет – до следующего сезона…
Для некоторых продавцов – это бизнес, говорит Рустам, указывая на часть рынка, где добротная зимняя одежда в большом ассортименте развешана на металлических стойках. Эти продавцы находят людей, которые в ближайшее время собираются уезжать из Туркменистана навсегда, и скупают одежду и вещи оптом за бесценок. Клиентов у них не так много, потому что позволить себе куртку или пальто ценой от ста манатов и выше может не каждый. Есть те, кто специализируется только на мебели и бытовой технике, коврах, паласах и постельных принадлежностях. Они торгуют в других местах, а на толкучке, в основном, предлагается одежда, обувь и мелкие хозяйственные товары.
«В этой же части рынка стоят те, кто продает своё, — говорит Рустам. – В моей семье работает только старший сын да жена получает пенсию по инвалидности, но что такое 900-1000 манатов в месяц ($48-$54) на семью в семь человек?».
На базар моего собеседника погнала болезнь внука-школьника. Вроде, была обычная простуда, но когда, спустя 10 дней, болезнь не только не прошла, но и осложнилась, семья побежала по врачам. Одна только пачка свечей виферон встала в 400 манатов, а всего влезли в долг на две с лишним тысячи. Ребенка в итоге смогли поставить на ноги, а вот долги возвращать нечем. На семейном совете решили продать старые вещи. Перебрали всю антресоль, старый шкаф, бабушкин сундук – нашли много чего. Посуду: чайники, пиалы, тарелки и кастрюли – уже продали. Думали, не придется расставаться с одеждой и отрезами тканей, собираемых женой на приданое дочери. Но не получилось. Невестка в начале ноября три раза съездила на хлопок, но и заработанных денег все равно не хватило покрыть долг. Вот так и решили все же выставить на продажу кое-какую одежду и дочерины отрезы.
По словам Рустама, таких семей в Туркменабаде, кто еле сводит концы с концами, много. Работы в городе нет, а о районах и вовсе говорить нечего. Безработные женщины и девушки подрабатывают уборкой домов, сидят с чужими детьми, но много ли таких семей, кто может позволить себе нанять прислугу… Мужчины таксуют, предлагают себя в качестве разнорабочих: кому огород вскопать, кому кирпичи разгрузить, кому мелкий ремонт провести. Но подобные возможности перепадают все реже.
«Мы, наверно, единственная семья в городе, у кого никто не работает за границей, — смеется мужчина. – Другим помогают их родственники в Турции или на Кипре, иначе семьям здесь пришлось бы туго».
Я купил у Рустама эти ношеные чешки за ту цену, которую он попросил – 2 маната. Казалось бы, всего-то 2, но он и этим остался доволен. Торговаться с ним у меня не хватило наглости. Наоборот, добавил бы еще сверху, но это могло вызвать подозрения. Всю обратную дорогу я шел со смешанными чувствами: с одной стороны отрадно, что в Туркменистане вторично (и даже в третий и четвертый раз!) используют старую одежду, обувь и хозяйственные товары – меньше вреда природе. Но с другой – что же случилось со страной, где жители вынуждены покупать вещи, от которых люди в других странах без раздумья избавляются? Почему граждане богатой страны стали в буквальном смысле снимать с себя одежду и предлагать ее на базаре за копейки? У меня лично ответа нет, может он есть у читателей?
Селим Хакнепесов, специально для АНТ
P.S. Последние дни сайт АНТ подвергается усиленным атакам со стороны неизвестных лиц или структур. Наша система безопасности ежеминутно сообщает о десятках попыток несанкционированного доступа в систему управления. И если раньше хакеры пытались скрываться под «левыми» IP-адресами из Вьетнама, США, России и других стран, то сейчас, судя по данным системы, они пошли ва-банк, и не скрывают свое истинное местонахождение – Туркменистан, а точнее – район Болдумсаз Дашогузской области. Там у нас недоброжелателей, кроме спецслужб, точно нет, поэтому мы считаем, что за атаками стоят именно они. Всем своим читателям хотим сообщить: мы надежно защищены и продолжим поднимать самые острые социальные темы. Если вам есть что сказать, пишите нам через защищенные каналы связи: приложения Telegram или Signal – оба работают в стране только с VPN. Добавить нас можно по номеру +31684654547. Редакция АНТ гарантирует конфиденциальность вашей личности!
Распечатать | Сохранить в PDF | Отправить другу
Молодцы, ребята! Спасибо вам огромное за то, что вы делаете!
Вот не фига себе вы вычислили гадёнышей! Молодцы. Чем теперь докажут что это не они взламывают опозиционные сайты? Почаще бы их так разаблачать… Фотки класс! Готов пожать руку тому смельчаку, кто не побоялся фотографировать, щас мало кто осмелится. Зато доказательно.
klassnaya statya! molodcy!
Vot ona realnaya zhizn turkmen
Молодцы, ребята! Огромное спасибо вам всем, особенно автору!
Боже,как же жалко людей. Надо было там свою промышленность развивать,чтобы удовлетворять внутренние нужды.У страны было столько денег,ведь была же возможность организовать все.Экономисты и руководители бездарности.
это уже последнее, что можно продать! дальше начнут органы продавать!!))
vy serezno? shul eshiklerin hemmeisinem ashgabatdakylar iberya komek bolsun diyip, olaram satya. biderek zatlar yazman. siz bizar etdiniz bosh stat’yalar yazyp.