С 2007 года в Туркменистане действует программа развития села. За прошедшие 12 лет государственные СМИ называли ее по-всякому: и «программой развития регионов», и «программой по преобразованию села», и просто «программой преобразований». В открытом доступе ее нет, но в СМИ она звучит довольно часто и выглядит весьма важной.
Посудите сами: лишь на первый этап ее реализации в 2007-2014 годах государством было инвестировано свыше 6,5 миллиардов долларов США. А на второй — 2015-2020 годы – было заложено еще больше – 7,5 миллиардов. В общей сложности свыше 14 миллиардов долларов! Цель программы – преобразование социально-бытовых условий всех населенных пунктов, строительство в них больниц, школ и детсадов, жилья, прокладка автодорог, обеспечение водой, газом и электричеством, телефонной связью.
2019 год – последний год реализации программы. Корреспондент АНТ Огулджан Таирова на примере одного села в туркменской глубинке объясняет, что масштабная программа никоим образом не отразилась на жизни и быте местного населения.
Село Шаглар расположено в Гарабекевюльском районе Лебапской области. В советские времена оно носило другое название – К. Маркс, да многие до сих пор его по старинке так и называют.
Первое впечатление, когда сюда попадаешь и идешь по сельским улицам, будто все вымерло, редкий прохожий попадается навстречу. Не слышно ни ребячьего смеха, ни собачьего лая, да просто разговаривающих друг с другом соседок не видно – тихо, пусто, безлюдно. Но это только кажется, что людей нет, на самом деле сейчас, зимой, все сидят по домам. На улице холодно, а дома хотя бы газом можно обогреться.
Сельчане пока не знают, что и как сейчас будет с введением платы на газ и электричество, откуда брать деньги. Работы на селе нет, нет ее ни в новом райцентре Халаче, ни в старом – Гарабекевюле. Кому повезет, те находят временную работу в Туркменабаде за 100 км, но из-за отсутствия маломальского образования и работа соответствующая – черновая, батрацкая, много ли на такой заработаешь. Для большинства местного населения основной источник дохода это выращивание хлопка и пшеницы, продажа овощей и зелени, яиц и молока с домашнего подворья. Ну, и, конечно, родственники, работающие в Турции. Практически в каждой семье имеются таковые. Без их помощи, говорят сельчане, едва ли выжили.
О преобразованиях сел здешние слышали разве что только по телевизору, в реальности же в том же Шагларе дороги последний раз ремонтировались еще в советские годы, тут поздней осенью, зимой и ранней весной ни пройти, ни проехать. Местные жители говорят, что программа преобразования села, если таковая и существует, «утонула» в лужах и канавах после обильного дождя. Летом, наоборот, пыль столбом поднимается после проезда очередной машины.
Из коммунальных благ в Шагларе только газ да электричество. В зимние дни ощущаются перебои в подаче того и другого. Воду для питья жители берут из колодцев или качают насосами из скважин, но она сильно засолена. О канализации и речи быть не может – все удобства на улице.
Детский сад, единственный на все село, был закрыт то ли из-за аварийного состояния здания, то ли из-за того, что после десятикратного повышения стоимости оплаты людям стало не на что приводить малышей. Вскоре здание детсада передали молодым семьям, нуждающимся в жилье, выделив каждой по комнате. На селе есть одна небольшая школа с отдельным блоком — столовой. Оба здания были построены еще в советские годы.
Несмотря на отсутствие стабильного источника дохода, семьи в Шагларе многодетные. С малых лет детвора становится основным помощником в доме. Подростков родители используют как работников. Девочки смотрят за хозяйством, помогают матерям, а мальчики пасут домашнюю скотину, работают на огороде, осенью собирают хлопок. Кто проверит, что дети не в школе?
Из-за отсутствия чистой питьевой воды, скудного питания и нехватки качественных медицинских услуг на селе высокая смертность. И хоть в каждом подворье есть свои куры, индюки, корова, а летом – огороды, люди все равно едва сводят концы с концами. Уходят из жизни совсем еще молодыми – 45-55 лет, не доживая до пенсионного возраста. Местное кладбище едва ли не ежедневно полнится свежими могилами.
И таких сел, как Шаглар, в Гарабекевюльском районе, да и по всей стране, – сотни.
Но в том же Гарабекевюльском этрапе по соседству с населенными пунктами типа Шаглар есть новое село, которое приезжал торжественно открывать в июле 2016 года сам президент. Название селу придумали высокопарное – Беркарар заман, что в переводе на русский язык означает «эпоха свершений». В селе открыли все необходимые социальные объекты, телевидение показало туркменистанцам жилые дома большой площади, хорошие дороги и коммуникации.
Однако, говорят, уже на следующий день Эпоха свершений опустела. «Радио Азатлык» сообщало, что часть жилых домов на момент помпезного открытия села была далека от готовности, а дороги и электричество провели только там, куда повезли Гурбангулы Бердымухамедова.
«Новая модель туркменского села», «новые стандарты условий жизни», «инновации», «преобразовательные программы», «обновление облика села»… Красивые слова в местных СМИ, заковыристые фразы и при этом – совершенная оторванность властей от действительности, от реальной жизни людей.
Огулджан Таирова, специально для АНТ
Распечатать | Сохранить в PDF | Отправить другу
Одновременно, вы описали также состояние российских сел.
Да, но в России еще не настала эпоха «Могущества и счастья», а у нас она шлепает по лужам. И такое не только в селе Шаглар. На кладбище уже нет мест, а в селе каждый день по кому-то читают джиназа.
Только вот в российских деревнях у каждого второго дома машина стоит, из которых каждая вторая иномарка, а каждая третья джип. И если нормальный хозяин, то в каждом доме и электричество есть, и скважина с собственным водопроводом и собственная полноценная канализация в виде септика. Все это широко доступно. В Туркмении же наверное даже не знают, что такие вещи существуют.