Туркменистан: В Дашогузе на хлопковом фронте без перемен

Несмотря на некоторые позитивные в начале сезона сдвиги в использовании принудительного труда, например, контроль над участием школьников в сборе хлопка, — все равно сообщения с полей Дашогузской области однозначны: власти по-прежнему заставляют тысячи людей заниматься несвойственным им трудом – собирать хлопок под угрозой увольнения. «Альтернативные новости Туркменистана» продолжают проводить мониторинг хлопкового сезона 2018 года.

***
22 сентября

В 4 часа утра на городскую автостанцию – основное место сбора дашогузцев, выезжающих на хлопковые поля, — сходятся те, кто отправляется на длительный срок с проживанием на месте. Люди знают: если к месту отправки велено явиться в 4 утра, значит, сегодня повезут далеко на север области, на целинные массивы Шасенема. Дорога занимает около двух часов плюс время на уточнение и составление списков выезжающих, на заполнение автобусов и отправку колонны.

Работник местного предприятия электросвязи «Дашогузтелеком» по имени Бахтияр (имя изменено) ездит с ночевкой уже второй раз за этот сезон. Первый раз съездил на две недели в села Чочун и Екедерек Акдепинского района, а сейчас – в район Рухубелент на 20 дней. Бахтияр – обычный кабельщик-спайщик, его и других «полевых» сотоварищей, работающих на низких должностях, никто о желании собирать хлопок не спрашивает – это обязательно, а за возражение – увольнение. Конторские работники сдают деньги на наем других людей, для них это тоже обязательно.

Бахтияр:

— Из наших все собирают хлопок за себя, то есть, наемников не берут. Никто не хочет платить чужому человеку по 280-300 манатов, ведь это половина нашей месячной зарплаты. И зачем платить, когда ты на хлопке проводишь время, а по основному месту тебе продолжает идти зарплата. Все воспринимают отправку на хлопок как обязательную повинность. Норма есть – 70 килограммов в день. Но за её выполнение почти никто не спрашивает, хлопок приписывают – к каждой собранной тонне как минимум 150 лишних килограмм, и эти данные уходят наверх для отчета. Все видят, что хлопка мало и что норму выполнить невозможно. Поэтому на хлопке мы просто убиваем свое «ссыльное» время. Иные злятся и возмущаются, что приходится впустую находиться вне дома. Понятное дело, у каждого свои заботы, семья, дети, работа, но уехать раньше срока не можем. Лично я воспринимаю все это как отдых на природе. У меня есть удочки, ловлю рыбу, отдыхаю. Только кому от этого толк? Во всяком случае, государству, экономике такая организация хлопкоуборочной кампании точно в ущерб.

Одетые для работы в поле сборщики представляют, в основном, бюджетные организации и учреждения Дашогуза. Наблюдатель АНТ установил, что 22 сентября в Рухубелент на длительный период убирать хлопок поехали рабочие:

— городского коммунального хозяйства (52 человека);

— ВПС «Дашогузтелеком» (20 человек);

— маслозавода (15 человек);

— ремонтного завода (15 человек);

— рабочие строительных организаций  «Дашогузнефтегазстрой», «Обагурлушык» («Сельстрой») и «Дашогузтрансгаз» (всего 60 человек);

— предприятий «Дашогузгазоснабжение», «Дашогузэнерго», «Дашогузводоснабжение» (всего 90 человек);

— рыбокомбината (15 человек);

— объединения «Дашогузхлебопродукты» (25 человек).

Следует отметить, что в этом сезоне учреждения образования и здравоохранения организовывали отправку от зданий своих управлений. Вместо себя сотрудники нанимали людей со стороны, безработных, которые ездили не только на световой день, но и с ночевками. Оплата – 15-20 манатов. Деньги сдавали ответственным работникам, которых назначал непосредственно руководитель конкретного учреждения.

Быт сборщиков

Около пяти часов утра, после того как людей пересчитают по головам, автоколонны начинают трогаться. Сегодня на без малого 300 человек городских сборщиков подали семь 40-местных автобусов. Не всем хватило сидячих мест, некоторым пришлось ехать стоя, хотя иногда люди менялись местами. Все багажное отделение, а также часть салона, были завалены матрацами и другими постельными принадлежностями, мешками с продуктами и кухонной утварью. Как говорится, все свое везем с собой.

В 7 часов автобусы доезжают до дорожной развилки в районе Рухубелент. Там сборщиков из города уже ждут представители местной администрации и сельских советов, которые выдают направления по конкретным дехканским объединениям на территории местных сельсоветов Ашык Айдын, Бедиркент, Диярбекир и других, и колонна разбивается на несколько частей. Представитель сельсовета также садится в транспорт и показывает водителю дорогу до конкретного места. Места здесь глухие, дикие, вокруг только поля, большинство из которых заросли камышом. Несмотря на это, некоторые мужчины в автобусе говорят, что в прошлые разы ездили еще дальше: в сельсоветы Дюетам, Тязедурмуш и Бозяп района им. Сапармурата Туркменбаши.

Хайытбай (имя изменено), работник Дашогузского маслоэкспеллерного завода:

— Условий ни там, ни здесь нет никаких. В наше распоряжение на 42 человека дали одно большое помещение, которое жильем даже назвать трудно, там пусто и темно, а вместо пола – голая земля, на которой расстелены несколько старых дырявых войлочных кошм. Дом мы отдали женщинам, их было 15 человек, а сами спали на улице. Еду готовили на костре, казан и титан для воды привез арендатор. Продукты каждый захватил с собой из дому и затем сложили все в общий дастархан. Взяли, прежде всего, то, что сытно и недорого, а это крупы: рис или сечку, маш, джугару (сорго), а также макароны, горох и фасоль. Обязательно много лука, картошки, масло хлопковое, муку, из которой в тандыре арендатора пекли хлеб. Мясо взяли в виде каурмы (кусочки, обжаренные на внутреннем жире), потому что холодильников там обычно не бывает. Чаще всего готовили супы без мяса, используя морковь, тыкву, макароны. Иногда арендатор давал нам свои овощи, хлеб или забивал курицу, но на это не всегда можно рассчитывать. Нам еще повезло, потому что в прошлый раз в Акдепинском районе одна из наших групп сборщиков в течение двух недель выживала как могла: сам хозяин хлопкового поля, какая-то «шишка», на которого люди работали, жил за десятки километров, в этрапе им. С.А. Ниязова, и ничем не помогал. 

На хлопке один повар на всех из числа сборщиков, он готовил еду, он же был чайханщиком. Душа не было вообще, а туалета, наверное, в радиусе пяти километров. Мужчинам все же легче – мы можем и в арыке помыться, особенно когда тепло, а вот женщинам трудно приходится. Сделали душевую кабинку из подручных средств: нашли четыре подходящие палки, воткнули их в землю в форме квадрата. Затем закрепили с четырех сторон мешковину, оставив одну сторону для входа. Пока кто-то моется, поливая на себя ковшиком нагретую в титане воду, другой держит «дверь» закрытой, чтобы ветер не сорвал конец мешковины. В такой вот душевой кабинке женщины умудрялись даже вымыть свои длинные волосы. 

Одной из проблем на хлопке было расстояние от места расположения и до хлопковых полей. На вторую неделю пребывания, когда хлопок в округе был уже собран, приходилось идти пешком до полей за 2-3 километра. Арендаторы удивлялись, когда мы просили хотя бы на тракторной тележке подвезти нас утром до поля, а вечером забрать. Для них, жителей целинных земель, 2-3 км – это не расстояние, это рукой подать. 

День строился так: подъем в 6 утра, короткий скудный завтрак и сборы. Час занимает дорога до поля. В восемь часов все уже должны стоять в рядках. Работа до полудня. Затем полчаса на скромный обед. До 6 вечера снова работаем не разгибаясь. В 6 сдача собранного сырца, взвешивание и другие формальности. К месту ночлега добираемся после 7 вечера. Освещение тусклое, впотьмах готовим ужин, кипятим в титанах-самоварах воду для чая. После ужина заняться нечем, поэтому идем спать, чтобы в 6 утра снова быть на ногах.

Так почем же килограмм хлопка? 

В октябре, после публикаций ряда СМИ о ситуации с использованием принудительного труда на хлопковых полях Туркменистана и оплате работы вынужденных сборщиков, некоторые полунезависимые туркменские издания опубликовали материал о том, что якобы с 5 октября повысилась стоимость 1 килограмма собранного хлопка. Так с 0,40 маната до 0,60 маната будто бы выросла цена за кило средневолокнистого хлопка и с 0,60 манатов до 0,80 манатов – за тонковолокнистое сырье.

Наблюдатели АНТ в Дашогузском велаяте опровергают эти данные. В начале хлопкового сезона, сообщают они, некоторые арендаторы в целинных массивах районов Рухубелент, им. Сапармурата Туркменбаши и Акдепе действительно платили за 1 килограмм собранного сырца 0,50 маната, но не более. Делалось это для того, чтобы привлечь к уборке урожая большее число сборщиков, ибо в отдаленные районы люди по своей воле не едут. Но в начале сезона и хлопка-то не было. В нынешнем году из-за маловодья и пронесшейся в конце весны по северу страны соляной бури урожая хлопчатника, как и урожая пшеницы и овощей, практически нет. Некоторые арендаторы на целинных массивах поливали свои поля лишь один раз. Но ближе к середине сентября, когда на поля в эти районы стали привозить работников государственных учреждений, арендаторы начали диктовать свои условия.

Арзыгуль (имя изменено), уборщица одного из детсадов Дашогуза:

— С оплатой нашего труда творится вакханалия. Нет единого тарифа за собранный хлопок. Вернее, он, наверное, есть в бумагах и договорах у арендатора, но мы о нем ничего не знаем. Все в руках арендатора: захочет – по 0,50 маната за кило заплатит, не захочет – по 0,20 или 0,30 маната. До середины сентября нам исправно платили по 0,50 маната за кило, мы сами были рады, и многие безработные добровольно ездили на хлопок, потому что для них это реальный источник дохода. Но в начале октября ставки пошли вниз: коллеги сообщали, что в каком-то дехканском хозяйстве начали платить по 0,30 маната, а в других и вообще по 0,20 за килограмм хлопка, сплошная самодеятельность. В конце сезона, как это всегда и бывает, арендатор может и вовсе отказаться платить, мотивируя это тем, что, дескать, я вас к себе не звал, это вас пригнали, поэтому работайте за бесплатно или остатки хлопка я соберу своими силами. 

Добровольно на хлопок ездят безработные, в основном, из сельской местности. В этом году хлопок не уродился, поэтому, если удавалось за световой день собрать 60 кило, то это 30 манатов, или стоимость 1 килограмма мяса.

Между тем, государственное телевидение и печатные издания сообщают, что правительство и банки своевременно и в полном объеме рассчитываются с арендаторами за собранный хлопок. И в подтверждение демонстрируют постановочные сюжеты и фотографии, где празднично одетые арендаторы получают в банке пачки денег и, по обычаю, прикладывают их ко лбу.

Ылхам (имя изменено), работник городского коммунального хозяйства. Он собирал хлопок в дехканском объединении Айбовур района им. Сапармурата Туркменбаши в сентябре и октябре:

— Порядка в оплате как не было, так и нет. Все, что показывается по телевизору и пишется в подконтрольных правительству печатных изданиях и интернет-ресурсах, это ложь и обман в государственном масштабе. Нет никакого горячего питания на полевых станах, концертов артистов самодеятельности, передвижных библиотек, выездной торговли, своевременной оплаты. Нам хотя бы воду привозили на поле, мы были бы рады, о еде и концертах даже молчу. Мы порой и из арыков пьем, потому что арендатор не хочет привозить нам воду, а потом мы страдаем кишечными расстройствами… Все это снимается где-то в Ахалском велаяте специально для показа по телевизору. А реальность, она суровая. Здесь, на хлопке, такой бардак во всем, каждый сам должен заботиться о себе.

Школы, школьники и хлопок 

В сентябре наблюдатели АНТ в Дашогузской области отмечали факт отсутствия в автобусах несовершеннолетних сборщиков. Работники хякимлика на автовокзале строго следили за тем, чтобы подростки не выезжали на хлопок вместо своих родителей или в качестве наемников. Если  ответственным за отправку лицам попадались на глаза подростки, то их немедленно выводили из автобуса, а уполномоченные тут же звонили в школу директору и доводили до сведения классного руководителя. В прошлом году в такое же время на городской автостанции можно было видеть, как десятки подростков в возрасте 13-17 лет предлагали себя в качестве наемников на один день за 20 манатов.

Но уже в октябре, когда из Ашхабада поступили требования ускорить темпы сбора хлопка, на появление детей среди взрослых сборщиков внимание уже никто не обращал. Так в отъезжающих в 5 часов утра в сторону сел Чочуна, Рухубелента, Ашык Айдына снова были замечены 15-16-летние подростки, хотя чаще они ездят на дневную уборку хлопка. Эти дети выезжали из города, из областного центра, но в сельской местности можно в любое время увидеть работающих в поле детей. Нет, это не массово, не классами, как бывало раньше, а просто отдельные подростки.

­Бахадыр, 15 лет, ученик школы №9 Дашогуза:

— В школе, я знаю, учителей не раз предупреждали о том, что детей на хлопке быть не должно. Нас и классные руководители пугали всякими комиссиями и проверками [из управления образования], но что они [учителя] могут? Максимум, позвонить домой родителям или послать одноклассников, чтобы привели меня в школу. Однажды мой старший брат рявкнул на них, и те убежали. И толк? Зато я за эти две недели заработал себе на зимнюю одежду, замещая соседа — работника электросети [предприятия «Дашогузэнерго»].

Вместо того, чтобы изменить складывающуюся годами ситуацию и тем самым ослабить нажим и критику со стороны международной общественности, правительство Туркменистана продолжает идти привычным для себя путем – с помощью угроз и шантажа принудительно привлекать людей разных профессий массово участвовать в хлопковой кампании. Учителям и медикам приходится выкладывать человеку со стороны за месяц найма 500 и более манатов из своей зарплаты. Сегодня  наем стороннего человека – это неписаное правило, и люди вынуждены ему подчиняться. Но немало среди госслужащих тех, кто считает оплату из своего кармана «чужому дяде» за его участие в хлопковой кампании как нечто само собой разумеющееся.

— Они же [наемники] за нас работают, почему мы не должны им платить? – говорит учитель школы №4 г. Дашогуза.

Наблюдатель АНТ разъяснил педагогу, что даже просто оплата чужого труда за работу, которую якобы должны выполнять они, бюджетники, считается одной из форм принуждения.

— Скажите, что входит в ваши обязанности?

— Мои основные обязанности – это ведение уроков для учащихся пятых-седьмых классов, подготовка конспектов, вспомогательного материала, каждую четверть сдаю обучающий план, занимаюсь с отстающими, регулярно провожу родительские собрания. Да много чего приходится делать учителю.

— Согласно вашим обязанностям, имеете ли вы какое-то отношение к сельхозработам и, в частности, к сбору хлопка?

— Нет, не имею, но это у нас, как должное…

— Что значит, как должное?

— Ну, с нас требуют…

— Кто требует?

— Директор, а с него – управление образования велаята, хякимлик. Дальше, наверно, выше – из Ашхабада требуют…

— По Трудовому кодексу Туркменистана и подписанным Туркменистаном конвенциям МОТ о запрете на принудительный труд, вы имеете полное право отказаться и от хлопка, и от сдачи денег на наем других людей, здесь не может быть никаких исключений.

— Я знаю, что у нас некоторые коллеги приводят эти доводы в качестве аргументов, но мало кто из остальных учителей следуют их примеру…

Другие педагоги, опрошенные наблюдателями АНТ, дают свои объяснения: «Большинство и не думают возражать – себе дороже станет. Можно впоследствии потерять часы, а то и вообще работу. Поэтому молча, безропотно отдаем 20-25 манатов за однодневный наем человека со стороны, лишь бы отстали с этим хлопком. Все предпочитают спокойно работать в классе, с детьми, а не ехать куда-то, не жить в полевых условиях и не питаться чем попало».

Что можно сделать?

Наблюдатели считают, что, при наличии в регионе высокой безработицы, уборка хлопка могла бы проводиться вовсе без привлечения специалистов, не имеющих никакого отношения к сельскому хозяйству. Это возможно, если проблему с уборкой хлопка центральная и местные власти решали бы экономическими рычагами, то есть платили бы сборщикам достойные деньги за собранные килограммы, не обманывали при взаиморасчете, а в местах сбора были бы созданы элементарные условия быта и питания для желающих заработать деньги.

Икрам (имя изменено), безработный, житель района им. С.А.Ниязова Дашогузской области:

— Вчера [25 сентября] я нанялся за 22 маната, завтра, если вдруг похолодает или пойдет дождь, могу запросить на 2-3 маната больше. Те, кто обязан ездить на хлопок – учителя и врачи, начинают торговаться. За день я могу собрать 40-50 кг хлопка. А госслужащих мне просто искренне жаль, у них на выбор всего два варианта: либо самому ехать на хлопок, либо нанимать вместо себя меня и платить мне из своего кармана. Можно, конечно, бастовать, только в итоге потеряешь и работу, и, очень вероятно, свободу…

АНТ и международные организации по трудовым правам не раз предлагали варианты выхода из сложившейся ситуации, однако власти страны по-прежнему предпочитают опираться на физический контроль на местах сбора людей, на полях и даже в социальных сетях.

В 2018 году все наблюдатели, проводящие мониторинг использования принудительного и детского труда на хлопковых полях Дашогузской области, в один голос отмечали усиление контроля за сборщиками со стороны МНБ и МВД.

Один наблюдатель сообщил, что в каждом автобусе есть старший. Он фактически отвечает за сборщиков по пути следования и на месте сбора хлопка, следит, чтобы никто не сбежал раньше времени. В его обязанности входит забота о наличии у горожан в достаточном количестве питьевой воды, времени для приема пищи и короткого отдыха. Однако в большей степени его волнует, чтобы никто не снимал на телефон сборщиков и все происходящее в поле. При малейшем подозрении, что кто-то ведет фотосъемку, старший звонит «кому надо». Вскоре к человеку, на которого пало подозрение, приезжают на частных машинах люди в штатском, они отводят его в сторону и, делая вид, будто просто беседуют, проверяют его телефон.

— Возле села «Рухнама», вдоль дороги в сторону Ашхабада, на Шасенемском массиве, куда нас привезли на хлопок, со мной так и произошло, — сказал наблюдателю в Дашогузе парень, поехавший с друзьями по найму. – Я сперва ничего не понял. Подошли двое, не представились, но я догадался, что это сотрудники органов. Потребовали телефон. А я до этого сделал пару кадров, как мой друг встал на грядке в потешной позе. Оказывается, когда я снимал, чтобы потом посмеяться, старший заметил это и сообщил органам.

Продолжение следует…